Маша Трауб «Падшая женщина»

Однажды Виктория, уставшая от жизни молодая особа, решила посетить могилу своего деда. Дед умер давно, и Вика практически его не помнила. Могила деда находилась далеко от Москвы в рабочем поселке, рядом с небольшим городом. Стоит заместить, что почему-то на могилу к деду ни бабушка, ни мать никогда не ездили. Вика решила изменить семейную традицию, а за одно развеять грусть-тоску и сменить обстановку. Странно, не правда ли?

Нам, людям взрослым, иногда трудно понять поступки и пристрастия молодежи. У молодых порой бывают неожиданные увлечения. Кто-то занимается паркуром, а кто-то в составе поисковых отрядов  облагораживает могилы неизвестных солдат, кто-то увлекается джампингом, а кто-то просиживает в архивах и составляет генеалогическое древо...

У Вики не было возможности «прыгнуть с парашютом, сплавится по реке на байдарке, нырнуть под воду, на опасную глубину. Она ничего не могла. Мама, слыша про такие планы дочери, закипала и говорила, что она ведет себя безответственно. Бабуля же сразу начинала жаловаться на сердце». Словом, женское окружение и сплошные запреты. Как уж тут не взбунтоваться! Поэтому поездка Викой воспринималась, «как некий экстрим, вытаскивающий, пусть ненадолго, все эмоции, вплёскивающий в кровь дозу адреналина».

Вика прилетела в незнакомый маленький городок. В часе езды от города находился рабочий поселок, в котором когда-то жили дед и бабушка. Сейчас от поселка практически ничего не осталось.

«Неужели когда-то на этой станции останавливались поезда, сюда приезжали люди, ждали, встречались, прощались. Когда-то здесь работал магазин, а на площади перед зданием стояли машины и автобусы. <…> Сейчас она смотрела на здание, выстроенное в причудливом, некогда прогрессивном стиле – с башенками, стеной, напоминавшей кремлевскую, - и удивлялась тому, что дома тоже могут умирать».

Вика еле-еле отыскала могилу деда и ничего не почувствовала. Она «хотела прикоснуться к  корням, как принято говорить. А не получилось. На кладбище ощущала себя как посторонняя. В чужом месте. И деда не узнала совершенно. Даже плакать не хотелось». Да и в городе хотела запомнить все хорошенько, чтобы потом рассказать бабуле, но «ловила себя на том, что все равно смотрит на город, на окрестности глазами неофита, иностранца, экскурсанта, не чувствующего атмосферу так, как чувствуют ее местные жители».

Вика здесь была чужой. Только оказавшись в городе она осознала вздорность идеи. Но уже был запущен механизм. Вика невольно, сама того не желая, пошевелила скелеты в шкафу, которые пылились много лет. А сейчас, от ее прикосновения, они заскрежетали костями, заволновались, задвигались. Вокруг начали происходить странные явления: то танк по городу проедет и торжественно встанет на постамент, то придут незваные гости, то состоится экскурсия в мужской монастырь, то она побывает на ядовитом водохранилище, расположенном в живописном месте, то случайно набредет на домашний ресторан, хозяйка которого лично знала деда.

Вика, как урбанизированная москвичка,  даже и предположить не могла, что на земле есть еще места, где «люди живут так, как жили двадцать, тридцать лет назад – по старым правилам, со старыми люстрами, со старыми обидами страстями, горестями. Время здесь не лечило, не успокаивало, не примиряло. Оно, как и чувства, не бежало, а тянулось, как заветренная сгущенка, которой повариха в гостиничной столовой поливала сырники».

Для меня книга «Падшая женщина» стала очередным уроком истории. Не стоит заигрывать с прошлым, без надобности вспоминать «дела давно минувших дней», особенно, если еще живы очевидцы. Бабуля Вики говорит: «Прошло, не прошло, а я помню все, как вчера. И больно мне так же. Время еще никого не вылечило и не примирило – чушь все это. Боль никуда не уходит, и память не притупляется. Наоборот, только обиды и помнишь. Хорошее, счастливые моменты, даже спокойствие не запоминаются, а вот злость, страх, отчаяние, ненависть – они как репейник. Ты его выкорчевываешь, а он только разрастается. И мы еще живы, понимаешь? Мы те же, что были тогда».