Великий Гэтсби, или можно ли дважды в одну реку войти

Книгу Френсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» я решила прочитать после просмотра передачи «Собчак живьем» с Михаилом Куснировичем. 

Уж очень много в свете выхода фильма говорили и писали об этом романе. Были мнения, что он современен, несмотря на то, что описывает реалии Америки 20-х прошлого века. Некоторые проводили параллели с российским современным обществом. Эти дискуссии пробудили во мне интерес к роману. Признаюсь, что до недавнего времени не читала ничего из Фицджеральда. 

Не отступая от собственных традиций, вначале чтение, а потом глядение вначале прочитала роман, а потом посмотрела фильм и ни минуты не пожалела, что эти два произведения встретились мне. Фильм, как и книга, великолепен.

У меня впервые не было диссонанса от того, что мое представление не совпадает с режиссерским видением. Мне показалось, что База Лурман  создал видео-иллюстрации к книге. Искусственность, непрочность, мимолетность взаимоотношений он нарочито подчеркнул картонными небоскребам, стилизованными под декорации интерьерами, мультяшными пейзажами, спецэффектами. Только в кино для меня стал понятен образ рекламы оптики доктора Эклберга. Глаза Бога, созерцающие ужасы городка.

Но проходит минута-другая, и над этой безотрадной землей, над стелющимися над ней клубами серой пыли вы различаете глаза доктора Т. Дж. Эклберга. Глаза доктора Эклберга голубые и огромные — их радужная оболочка имеет метр в ширину. Они смотрят на вас не с человеческого лица, а просто сквозь гигантские очки в желтой оправе, сидящие на несуществующем носу.

 Должно быть, какой-то фантазер-окулист из Квинса установил их тут в надежде на расширение практики, а потом сам отошел в край вечной слепоты или переехал куда-нибудь, позабыв свою выдумку. Но глаза остались, и, хотя краска немного слиняла от дождя и солнца и давно уже не подновлялась, они и сейчас все так же грустно созерцают мрачную свалку.

Меня не раздражала театральность постановки, а читался авторский замысел - показать безумие нарастающего американского капитализма, противопоставить мир чувств и мир удовольствий, наживы. Идеальный образ главного героя потому и идеален, что он практически нереален, он редко встречается как человеческий тип. 

В пылу страсти молодые люди необдуманно клянутся, что ради любви они  готовы на все: жизнь отдать, с небо звезду достать, всю кровь сдать… Но многие ли были верны этим клятвам? А знаете ли вы тех, кто отважился  не произносить высокопарных слов, а своими поступками доказать, что ради любимого сможет подняться до немыслимых высот? А вот Гэтсби смог самому себе пообещать, что будет достоин Дэзи, и свое обещание сдержал. Его величие в его исключительности.  Таких, как он, единицы.  

Вот только счастливы бывают два любящих человека. Любила ли Дэзи Гэтсби? Способна ли она на любовь? Ответ очевиден: «Нет». Она никаких обещаний не давала, ничего не просила. Для нее в жизни самое главное – это беззаботность, веселье, развлечение. Дэзи не нужны никакие героические подвиги в ее честь. Она не способна совершать поступки, и уж тем более принимать серьезные решения. Ведь самое главное правило для нее – это оставаться дурочкой.Так легче жить.

Я очнулась после наркоза, чувствуя себя всеми брошенной и забытой, и сразу же спросила акушерку: «Мальчик или девочка? » И когда услышала, что девочка, отвернулась и заплакала. А потом говорю: «Ну и пусть. Очень рада, что девочка. Дай только бог, чтобы она выросла дурой, потому что в нашей жизни для женщины самое лучшее быть хорошенькой дурочкой».

  

Наивен был Гэтсби, утверждая: «Я устрою так, что все будет в точности, как было». Он последний романтик, верящий,
что утраченную любовь можно вернуть.

Ему хотелось, чтобы Дэзи ни больше ни меньше, как пришла к Тому и сказала: «Я тебя не люблю и никогда не любила» А уж после того, как она перечеркнет этой фразой четыре последних года, можно будет перейти к более практическим делам. Так, например, как только она формально получит свободу, они уедут в Луисвилл и отпразднуют свадьбу в ее родном доме, — словно бы пять лет назад.
— А она не понимает, — сказал он. — Раньше она все умела понять. Мы, бывало, часами сидим и…
Он не договорил и принялся шагать взад и вперед по пустынной дорожке, усеянной апельсинными корками, смятыми бумажками и увядшими цветами.
— Вы слишком многого от нее хотите, — рискнул я заметить. — Нельзя вернуть прошлое.
— Нельзя вернуть прошлое? — недоверчиво воскликнул он. — Почему нельзя? Можно!
Он тревожно оглянулся по сторонам, как будто прошлое пряталось где-то здесь, в тени его дома, и чтобы его вернуть, достаточно было протянуть руку.
— Я устрою так, что все будет в точности, как было, — сказал он и решительно мотнул головой. — Она сама увидит.
Он пустился в воспоминания, и я почувствовал, как он напряженно ищет в них что-то, может быть, какой-то образ себя самого, целиком растворившийся в любви к Дэзи. Вся его жизнь пошла потом вкривь и вкось, но если бы вернуться к самому началу и медленно, шаг за шагом, снова пройти весь путь, может быть, удалось бы найти утраченное…

За свою чистую веру он расплатился собственной жизнью. Таким людям, как Гэтсби нет места в пустом и фальшивом мире. Пока он зарабатывал, наращивал капитал он был окружен людьми, все хотели быть у него, прикоснуться к его величию. Но как только Гэтсби  перешел в другую реальность: область чувств, эмоций, воспоминаний, места в мире для него не нашлось. 

Если вам, современным читателям,  эта история покажется выдуманной, сюрреалистичной, то автор предупреждает: